Все вейры Перна - Страница 131

131

— Улетел, — входя в зал, проговорил Джексом. — Мог бы хоть выпить с нами бокал-другой.

Д'рам поспешил его успокоить.

— Г'ланар всегда был нелюдимым. Кстати, как он оказался у тебя в Руате?

Джексом усмехнулся.

— Юнец, который проходил у нас службу, подрос и его перевели в Вейр К'вана. А взамен К'ван попросил нас принять Г'ланара с Ламотом. Бронзовый старик почти все время спит — как и сам Г'ланар.

— И все же им обоим приятно сознавать, что они нужны, — сверкнув на Джексома глазами, сказала Шарра.

Что же мог ей передать этот негодник Мийр? — недоумевал Джексом. Наверняка что-то важное, иначе она не покинула бы Руат на ночь глядя. Ведь в том, что он остался в Прибрежном, нет ничего из ряда вон выходящего. И все же он рад, что Шарра здесь, рядом. Как это на нее похоже — ни словом не обмолвиться при посторонних об истинной причине своего приезда. Джексом начинал беспокоиться: как же он ускользнет от жены, если они будут спать в одной комнате? После ужина всадникам не удалось обменяться мнениями о планах на завтра — частично из-за того, что рядом были молодые помощники Робинтона, но в основном из-за Шарры. — У меня есть новая песня Менолли, — провозгласил мастер Робинтон, делая знак Пьемуру принести гитары — и для него, и для себя. Он развернул нотные листы, и подал один Джейнсис, чтобы она установила его на пюпитр перед Пьемуром. — Любопытная мелодия, совсем необычная для нашей мастерицы. Она сказала, что слова написаны молодой арфисткой Элимоной, — продолжал Робинтон, настраивая инструмент. Пьемур последовал его примеру и, читая с листа, беззвучно пробежал пальцами по струнам. — Так или иначе, а вещица получилась прелестная — и мелодия запоминающаяся, и слова бередят душу — а это особенно важно на переломе Прохождения.

Он кивнул Пьемуру, и оба тронули струны. Мастер и ученик часто играли и пели вместе, и никто бы не сказал, что они исполняют песню в первый раз — так гармонично звучали гитары, так уверенно, то сливаясь, то переплетаясь, лились голоса.

Всегда верна твоя струна,

Арфист с пытливым взглядом.

И, как набат, лады гремят,

Когда опасность рядом.

Джексом едва сдержал изумление, услышав эти слова. Он не осмеливался взглянуть ни на Лессу, ни на Ф'лара.

Таких планет на свете нет,

Где б песня не звучала.

Но помни, сын: арфиста чин

Ты заслужи сначала.

Арфистов цех открыт для всех,

Кто песней служит людям.

Лишь тех, чей пыл в душе остыл,

Мы привечать не будем.

И снова Джексом терялся в догадках: что за загадочное послание сочинили Менолли с Элимоной и кому оно предназначено? Следующий куплет еще прозрачнее намекал на тех, кто считал Айваса «Мерзостью».

Неужто ты предашь мечты,

Свою забудешь клятву,

Когда огнем пылает дом

И смерть сбирает жатву?

Коль ты, арфист, душой нечист,

Прими мое презренье!

А денег звон — не стоит он

Любви и уваженья.

Наступит срок, и одинок

Твой прах в могилу ляжет.

Ни добрых слов, ни звонких строф

Над ней никто не скажет.

Следя за лицом Главного арфиста, Джексом подумал: не подсказаны ли слова песни Робинтоном или Сибелом — они часто предлагают своим арфистам темы для творчества. С другой стороны, сама Менолли обладает непостижимым умением уловить и выразить в песне то, что носится в воздухе, так что, вполне возможно, она лишь повиновалась наитию. Арфисты сыграли музыкальный отрывок, предшествующий заключительному куплету, и их голоса, звучавшие легко, почти насмешливо, набрали новую силу:

Арфист, вперед труба зовет!

Неси же правду миру!

Придет конец — другой певец

Твою подхватит лиру.

Вот замер последний аккорд и после мгновения завороженной тишины слушатели разразились восторженными аплодисментами. Робинтон и Пьемур скромно уверяли друзей, то их заслуги тут нет — с такой песней любой исполнитель просто обречен на успех.

— Что дальше? — спросил Пьемур, сопровождая свои слова затейливым аккордом.

Следующий час пролетел незаметно, и Джексом слегка успокоился. Держа Шарру за руку и перебирая ее длинные пальцы, он старался не обращать внимания на возникший между ними холодок. Талла свернулся на ее плече, а Мийра нигде не было видно.

«Скажи, Рут, это Мийр на нас накапал?» — спросил Джексом, убедившись, что Шарра увлеченно подпевает своей любимой песне.

«Он устроился на берегу и притворяется спящим. Ты думаешь, он мог передать ей что-то осмысленное?»

«Не забывай, Рут, Шарра очень чуткая. Она могла догадаться».

«Ведь она знает — со мной тебе ничто не грозит!»

«Видишь ли, она не хочет чтобы я рисковал головой… больше, чем нужно».

«Она тебе не откажет», — ободряюще проговорил Рут, но в голосе его Джексом уловил оттенок сомнения.

Наконец Лесса положила конец вечерним развлечениям, пробормотав, что она никогда не привыкнет к дням, которые кончаются дважды. Робинтон, как гостеприимный хозяин, призвав на помощь Джейнсис, постарался разместить всех гостей с максимальными удобствами. При этом он держался так спокойно и непринужденно, что Шарра, оказавшись наедине с Джексомом в угловой комнатке, которую они обычно занимали, озадаченно нахмурилась.

— Как ты думаешь, Джексом, с чего это Мийр так разволновался?

— Разволновался? Не знаю… Сегодня не произошло ничего из ряда вон выходящего. — Он стал через голову стаскивать рубашку, чтобы не выдать себя ни голосом, ни выражением лица. Шарра всегда понимала мужа без слов, и это помогало им отлично ладить, но сейчас ему не хотелось лишний раз ее волновать. Джексом написал записки ей и Бранду и отдал Пьемуру — не то, чтобы он думал, что у Пьемура будет повод их передать, просто считал необходимым застраховаться на случай непредвиденных обстоятельств. — А может, у кого-нибудь в Форт Вейре вошла в пору золотая или зеленая? — как можно беспечнее предположил он.

131